Неточные совпадения
— Да после обеда нет заслуги! Ну, так я вам
дам кофею, идите умывайтесь и убирайтесь, — сказала баронесса, опять садясь и заботливо поворачивая винтик в новом кофейнике. — Пьер,
дайте кофе, — обратилась она к Петрицкому, которого она называла Пьер, по его
фамилии Петрицкий, не скрывая
своих отношений с ним. — Я прибавлю.
Дама уехала, а он остался… и как только объявил
свое звание, имя и
фамилию, полицейский говорит: «Так вот у меня кстати для вас и бумажка в портфеле есть для вручения».
— Никогда, мадам! — высокомерно уронила Эльза.Мы все здесь живем
своей дружной семьей. Все мы землячки или родственницы, и
дай бог, чтобы многим так жилось в родных
фамилиях, как нам здесь. Правда, на Ямской улице бывают разные скандалы, и драки, и недоразумения. Но это там… в этих… в рублевых заведениях. Русские девушки много пьют и всегда имеют одного любовника. И они совсем не думают о
своем будущем.
— Надумал, ваше превосходительство! — закричал он радостно, не
своим голосом, влетая в кабинет к генералу. — Надумал,
дай бог здоровья доктору! Овсов! Овсов
фамилия акцизного! Овсов, ваше превосходительство! Посылайте депешу Овсову!
Васе я назвал
свою настоящую
фамилию, родину, сказал, что был в гимназии и увлекся цирком, а о других похождениях ни слова. Я был совершенно спокоен, что, если буду в театре, мой отец паспорт пришлет. А Вася
дал мне слово, что
своего отца он уговорит принять меня.
Один из таких, по
фамилии Кандолинцев, не пропускал ни одного случая втираться в светские дома и решился для этого, как говорили, «на героические подлости». Благодаря
своим компанейщикам он однажды ценою немалых жертв добился того, что его пригласили участвовать в любительском спектакле с настоящими светскими людьми; но в самом этом великодушии крылась новая обида: Кандолинцеву
дали самую ничтожную, выходную роль, лакея без слов.
Как изображу я вам, наконец, этих блестящих чиновных кавалеров, веселых и солидных, юношей и степенных, радостных и прилично туманных, курящих в антрактах между танцами в маленькой отдаленной зеленой комнате трубку и не курящих в антрактах трубки, — кавалеров, имевших на себе, от первого до последнего, приличный чин и
фамилию, — кавалеров, глубоко проникнутых чувством изящного и чувством собственного достоинства; кавалеров, говорящих большею частию на французском языке с
дамами, а если на русском, то выражениями самого высокого тона, комплиментами и глубокими фразами, — кавалеров, разве только в трубочной позволявших себе некоторые любезные отступления от языка высшего тона, некоторые фразы дружеской и любезной короткости, вроде таких, например: «что, дескать, ты, такой-сякой, Петька, славно польку откалывал», или: «что, дескать, ты, такой-сякой, Вася, пришпандорил-таки
свою дамочку, как хотел».
Под зачеркнутыми
фамилиями прежних владельцев на холщовых переплетах писались новые
фамилии, которые, в
свою очередь,
давали место новейшим.
И он рассказал сколько мог вкратце, спеша и волнуясь ужасно, — все. Клавдия Петровна и прежде знала это все, но
фамилии этой
дамы не знала. Вельчанинову до того становилось всегда страшно при одной мысли, что кто-нибудь из знающих его встретит когда-нибудь m-me Трусоцкую и подумает, что он мог так любить эту женщину, что даже Клавдии Петровне, единственному
своему другу, он не посмел открыть до сих пор имени «этой женщины».
Но как раз «Записки врача»
дали мне такую славу, которой без них я никогда бы не имел и которой никогда не имели многие писатели, гораздо более меня, одаренные. Знал я несколько таких. Их высоко ценили любители литературы. Но широкой публике они были совершенно неизвестны. В вагоне скажет случайному спутнику
свою фамилию, а тот...
Крошечный человечек, носивший
фамилию Береговой и прозевавший
свою очередь, оказался настоящим комиком. Он читал куплеты Беранже с таким неподражаемым юмором, что весь зал, слушая его, заливался смехом. Классная
дама не «шикала» больше, почувствовав всю бесполезность подобного маневра, инспектор не метался между рядами «рая». Это было бы лишним, до тех пор, по крайней мере, пока не закончит
свое чтение маленький человек.
По желанию Евгении Львовны Дашковской я с первого же выступления в ее театре переменила
свою фамилию. Она же
дала мне и новое театральное имя, как это принято по большей части у артистов.
Густав, прочтя описание последних дней жизни
своего дяди, возненавидел Карла и просился немедленно в русскую службу. Следствием этого прошения был вызов его в Москву. Здесь нашел он многих соотечественников
своих из лучших
фамилий, снискивавших себе пропитание разными искусствами. Иные
давали уроки танцевания, другие учили чистописанию, языкам и математике. Несколько приятелей
своих застал он в разрисовке стекол для подмосковного села Покровского.
В четвертом ряду Антонина Сергеевна сидела между молодою женщиной, худенькой и нервной, в белом платье, и полным артиллерийским полковником. Тот беспрестанно наклонялся к
своей даме, — вероятно, жене — и называл ей
фамилии литераторов, художников, профессоров на эстраде и в рядах публики. Он делал это довольно громко, и она невольно смотрела в сторону, в какую он кивал головой или показывал рукой.
Все эти
дамы — ярые аристократки, и как только попадают в высший полусвет, сейчас же возводят себя в баронесс, графинь и маркиз, бесцеремонно прибавляя к
своим вульгарным
фамилиям дворянскую частицу «de», a если
фамилии их уж очень вульгарны и нельзя их приукрасить даже прибавлением титула, то они, не задумываясь и не спросясь, берут и носят первую понравившуюся им аристократическую
фамилию, не забывая, конечно, вышить, измалевать и напечатать везде, где только возможно, короны и гербы носимых ими
фамилий и титулов.